101 lines
19 KiB
Markdown
101 lines
19 KiB
Markdown
+++
|
||
date = '2025-11-14T04:56:25-04:00'
|
||
title = 'О Гамлете'
|
||
+++
|
||
|
||
|
||
|
||
> _Гамлет_
|
||
|
||
> Теперь свершить бы все, — он на молитве; \
|
||
И я свершу; и он взойдет на небо; \
|
||
И я отмщен. Здесь требуется взвесить: \
|
||
Отец мой гибнет от руки злодея, \
|
||
И этого злодея сам я шлю \
|
||
На небо. \
|
||
Ведь это же награда, а не месть! \
|
||
Отец сражен был в грубом пресыщенье, \
|
||
Когда его грехи цвели, как май; \
|
||
Каков расчет с ним, знает только небо. \
|
||
Но по тому, как можем мы судить, \
|
||
С ним тяжело; и буду ль я отмщен, \
|
||
Сразив убийцу в чистый миг молитвы, \
|
||
Когда он в путь снаряжен и готов? \
|
||
Нет. \
|
||
Назад, мой меч, узнай страшней обхват; \
|
||
Когда он будет пьян, или во гневе, \
|
||
Иль в кровосмесных наслажденьях ложа; \
|
||
В кощунстве, за игрой, за чем-нибудь, \
|
||
В чем нет добра. — Тогда его сшиби, \
|
||
Так, чтобы пятками брыкнул он в небо \
|
||
И чтоб душа была черна, как ад, \
|
||
Куда она отправится. — Мать ждет, — \
|
||
То лишь отсрочку врач тебе дает.¹
|
||
|
||
> {{<audio src="/on-hamlet/on-hamlet.mp3" type="mpeg">}}²
|
||
|
||
Таким чудовищным изречением принц Гамлет заканчивает своё явление в третьей сцене третьего акта одноимённой трагедии Шекспира. Это самый накалённый момент пьесы: все нити должны были сойтись воедино, встреча с призраком что представился подло убитым отцом, всe терзания после, затем разрешение всех сомнений и сведение внимания и расстройства в одну точку - месть. Гамлет из персонажа сомневающегося становится персонажем действующим!
|
||
|
||
И вот, долгожданное свершение. Принц стиснул рукоять меча, подкрадывается к ненавистному братоубийце и уже готов нанести удар. А что в этот момент творится со зрителем! Что творится со мной! Только вообразить, как мы, с самого первого появления Гамлета на сцене, попали во власть его представления, его несчастья, его рассуждений и его безумия; он протащил нас через 3 акта к закономерному особождению истории от этого проклятого короля... И ничего не происходит. Разрешения нет. Страшное, запутанное действо усугбляет себя в четвёртый акт.
|
||
|
||
Но почему? Да, вопрос странный: Гамлет говорит об этом сам, что, вот, король этот на молитве в покаянии, и если я убью его сейчас, то по законам веры он попадёт в рай раскаянный, а я считаю, что он должен попасть в ад, поэтому и убью его, когда он к этому более пригоден. Но постойте, да, как бы ни была ужасна по своей уверенности и злости эта речь, я никак не могу выбросить из головы тот факт, что это поворот, ключевой момент после которого польются реки крови, конфликт провалится в неизбежность и снова повторится в вечности, как повторялся тысячи раз до этого, - и в этой речи ясно проявляется, что в истории есть божественное присутствие. Конечно, для нас ничуть не удивителен тот факт, что Гамлет верит в рай и ад будучи человеком своего времени, - удивительно то, как вера в рай и ад имеет вес в рассуждении и принятии _такого_ решения! Они объектны не только для Гамлета как человека религии, но и для сюжетного поворота во всей трагедии!
|
||
|
||
Помните вторую сцену из первого акта?
|
||
|
||
> _Гамлет_
|
||
|
||
> О, если б этот плотный сгусток мяса \
|
||
Растаял, сгинул, изошел росой! \
|
||
Иль если бы предвечный не уставил \
|
||
Запрет самоубийству! Боже! Боже!
|
||
|
||
Вот сравнение! В самом начале своего первого монолога, где зрителю и читателю раскрывается во всей глубине постигшее Гамлета горе, уже упоминается божественный запрет. Как было бы легко закончить yбогое существование, но это не выход... и не из-за веры во что-то лучшее, не из жалости к матери и не из мести королю - до этого ещё очень далеко, и принц даже не начал и думать об убийстве. Не выход, потому что завет! И, страдая, Гамлет выбирает жизнь вопреки: "Но смолкни, сердце, скован мой язык!"
|
||
|
||
Тем страшнее выступает мысль Гамлета на молитве короля, когда убийство могло совершиться. Дойти до такого! Человек, который в глубоком несчастии мечтает о самоубийстве и не поддаётся слабости только из-за своей веры, - этот же человек не колеблясь решает, когда умереть другому, "лишь бы только не в рай," ведь он, Гамлет, знает лучше, ему для этого и Бог не нужен! Тяжело и даже болезненно в себя пускать такую раскалённую ненависть, пусть даже и как чатель из далёкого будущего.
|
||
|
||
Здесь уже можно, кажется, поставить точку и завершить разговор о гении Шекспира, мол, в какой-то мере раскрыв Гамлета как персонажа с мотивацией через призму развития его озлобления. Образ уже глубокий и резкий: принц короля не просто ненавидит, а устраивает его убийство так, чтобы однозначно отправить его в ад, лишь бы не вмешался Бог. Что же ещё говорить! Можно было бы подвести ещё феномен Возрождения, как сам Шекспир был его признанным драматургом и как отношение злосчастного принца Датского и веры послужило предостережением эпохи: куда может привести человекоцентризм и так далее и прочее.
|
||
|
||
--------------
|
||
|
||
Проходит время. Проходит несколько книг. От Гамлета меня уж отделяют целые тома других произведений, голова забита совсем другим, хотя впечатления от прочитанного и не затираются никогда в полной мере. Пришла пора мне прочитать сочинение "Осень Средневековья" за авторством Хёйзинги Йохана - лежал у меня файлик с давнейших времён, и руки, как это обычно про всё бывает, не доходили. И вот, готовлюсь я отойти ко сну, ложусь, захватив с собой книжку, и с первой же главы читаю следующее:
|
||
|
||
> Необходимо вдуматься в душевную восприимчивость, подверженность слезам и расположенность к сердечным порывам, в быструю возбудимость, чтобы понять, какими красками и какой остротой отличалась жизнь этого [позднего Средневековья] времени.³
|
||
|
||
Идём далее. Вот выдержка из примеров публичной казни и тонкостей судебных разбирательств:
|
||
|
||
> Доминиканца, который в 1419 г. произнёс проповедь при отпевании убитого герцога, всячески укоряли за то, что он дерзнул напомнить о долге христианина отказываться от мести. ... мщение воспринималось как долг чести ...
|
||
|
||
И с кульминацией в следующем фрагменте:
|
||
|
||
> Слепая страсть в следовании ... просто своему делу была отчасти формой выражения твёрдого как камень и незыблимого как скала чувства справедливости, свойственного человеку Средневековья, формой выражения его непоколебимой уверенности в том, что всякое деяние требует конечного воздаяния. Это чувство справедливости всё ещё на три четверти оставалось языческим. И оно требовало отмщения. ... Чувство справедливости мало-помалу достигло крайней степени напряжения между двумя полюсами: варварским отношением "око за око, зуб за зуб" - и религиозным отвращением от греха ...
|
||
|
||
> До каких несовместимых с христианством крайностей доходило смешение веры с жаждой мести, показывает обычай, господствовавший во Франции и Англии: отказывать приговорённому к смертине только в причастии, но и в исповеди. Его хотели тем самым лишить спасения души, отягчая страх смерти неизбежностью адских мучений.
|
||
|
||
За 200 лет до Уильяма Шекспира! Какое Возрождение, какое предостережение в будущее, о чем вообще был разговор! Здесь требуется небольшое пояснение:
|
||
|
||
|
||
|
||
Где цвета значат следующее: {{<color color="#dc6ea5">}}Средневековье{{</color>}} {{<color color="#f59b14">}}Итальянское Возрождение{{</color>}} {{<color color="#6ec8fa">}}Английское Возрождение{{</color>}}
|
||
|
||
Вообще, Английское Возрождение - это феномен очень условный. Существует даже шутка, что в большей части Европы Возрождением называлось то, что там происходило, пока в Италии было Возрождение. Англия ещё только оправилась после Столетней войны и последовавшей затем Войны Роз; здесь помимо влияния Протестанства, если не углубляться в исторические детали, на самом деле не произошло какого-то мощнейшего перелома, который позволил бы нам сказать "да, вот там были люди Позднего Средневековья, а вот это уже новые люди Возрождения". Я не имею поводов сомневаться, что во времена Шекспира народ и его настроения в полной мере разделяли страсти из приведённых выше выдержек.
|
||
|
||
Далее, сама легенда о Гамлете не является выдумкой Шекспира, она датируется 1200-ми годами, за 400 лет до знаменитой трагедии. Обновим пояснение:
|
||
|
||
|
||
|
||
Где: {{<color color="#000eff">}}Первые упоминания о личности Гамлета в хрониках{{</color>}} {{<color color="#6bc842">}}Жизнь Уильяма Шекспира{{</color>}}{{<color color="#ff002b">}}Написание трагедии Гамлета{{</color>}}
|
||
|
||
Что же получается? Шекспир ознакомился с древней легендой и оформил её в поэзию в соответствии с литературным расцветом Англии со всей мощью своего гения? Может, он взял только фабулу, а внутренний мир героя и его душевные терзания перевёл в плоскость современности со всеми запросами и настроениями общества его времени, полное отголосками и пережитками увядающего Средневековья? Или Шекспир всё же угадал направление всего Возрождения, его сущности и к чему оно в итоге приведёт, как выродится и закончится, а лишь воплотил в себе предостережение человечеству через систему литературных образов?
|
||
|
||
Конечно, здесь не может быть однозначного ответа, и изучение каждой из этих точек зрения может послужить материалом для множества книг. Да, великие произведения всегда больше суммы их интерпретаций! Но мне интересно вот что: возвращаясь к разговору о гении и к тому, как я подвёл рассуждение о сцене молитвы короля, теперь со взглядом на время и место написания произведения, на весь этот крохотный исторический контекст (ведь очевидно, что тема эта неисчерпаема, - один только феномен Возрождения!) полнота гения автора приобретает немного другой, более огранённый и более чёткий вид.
|
||
|
||
Автор как деятель искусства не существует сам по себе. Среда влияет на него как и на любого другого человека, образует переживания, даёт опыт, который впоследствии обретает форму литературного произведения. Идеи, смыслы, образы, их представления и формы всегда современны для автора в момент написания, поэтому, в каком-то смысле, искусство всегда современно и отвечает вопросам современности на момент написания. Но в процессе чтения и размышления о прочитанном, представление о гение автора и что это значит как бы размывается, уходит в какое-то упрощение. Мол, "да, поразительно, как Шекспир описал конфликт, как мощно, и какой даже богоборческий пафос, как это он придумал... или не придумал там?.. ну, неважно." Именно в процессе соотношения с контекстом размытое чувство от пережитого через искусство как бы распадается на составляющие, что позволяет удобнее оперировать полученным опытом в размышлениях или в соотношении с чем-то ещё.⁴
|
||
|
||
А каков ваш Гамлет?
|
||
|
||
> 1. Гамлет, принц Датский. Здесь и далее: Перевод c английского М. Лозинского. У. Шекспир. Полное собрание сочинений в 8-ми томах. М.: "Искусство", 1960. Том 6
|
||
> 2. Kenneth Branagh - William Shakespeare - The Tragedy of Hamlet, Prince of Denmark (1600-1) Hamlet, Prince of Denmark BBC Радио 3, 26 Апреля 1992
|
||
> 3. Осень Средневековья. Здесь и далее: Перевод с нидерландского Д. Сильвестрова. Й. Хёйзинга. Осень Средневековья. Homo ludens. Тени завтрашнего дня. СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2022.
|
||
> 4. Контекстов может быть множество. Рассмотрение произведения через призму истории - лишь один из множества подходов.
|
||
> Заглавная иллюстрация сэра Джона Гилберта, 1881.
|