entitlement

content/on-entitlement-and-expectations.en.md

@@ -0,0 +1,38 @@
++++
+date = '2025-08-05T20:36:46-04:00'
+title = 'On Entitlement and Expectations'
++++
+
+When delving into the topic of cowardice, it’s exceedingly difficult to avoid two things: descending into clichés and outright accusations. Nowadays, no matter what you think about, it feels like everything already has its label, its final word, and there’s no way to develop an idea, to say anything new—it’s all either banalities or nonsense, and, well, “my meme is funnier than yours, so I’m right.”
+
+And yes, yes—I just mentioned accusations, and already, from the very first paragraph, I’m accusing! Of course, arguing on the internet is a waste of time; even the laziest person has opined on that. It’s obvious to everyone, both participants and critics, that it’s all just for some strange and utterly misplaced needs—for reaction, for anger, for the sake of joining in. But so what? Has the problem been solved? Can we walk away with a clear conscience after tossing this accusation at all of humanity like some kind of stone?
+
+I’ve fallen into cliché and accused. There, the note is ready. But what will we take away from this? What will I take away after such declarations? Everyone’s guilty, but I understand, so I’m not guilty? Somewhere deep down, we know that if everyone were just a little better, everything would be better. So here I’ll stop and try to clear the waters.
+
+Let me stage a scene from our very real everyday life: there’s a guy, the most ordinary guy, “neither fish nor fowl,” who hasn’t done anything particularly noteworthy in his 30 years of life, hasn’t suffered for any cause, worked wherever he could. He doesn’t have a girlfriend, but he’s convinced that every woman he meets is flirting with him or should be flirting—and if she isn’t, then she’s hysterical or something worse. And God forbid this woman is stuck in his circle, say, at work. It’s not hard to imagine how he’ll slowly drain her, day after day, with jabs, infantile manipulation, seemingly accidental public remarks—“she hates me for some reason”—or even provocations.
+
+Now, rereading this, I realize I’ve written it clumsily, laughably, and stupidly. But I hope that in this illiterate description, with its pretensions to literariness, you’ve caught that very trait of modernity—without which this conversation cannot continue. Forgive my graphomania and listen further.
+
+Before we all unanimously accuse the already obviously and directly guilty, let me ask: why is this happening? How does an ordinary person lose their sense of boundaries, their sense of “reality,” their sense of shame? We’re not talking about some specific individual here, but about a type—the most modern manifestation of modernity! “Shame” is a good word here—why shame? It’s not like shame exists for no reason. Imagine a society of upstanding people, something close to ideal, like in a utopia—and imagine a new person appearing in it, not bad in themselves, but… unhygienic. Just as an example! Let’s say this person is unshakably convinced that in hot weather, they can wear the same T-shirt for weeks without washing it, because getting used to your own smell isn’t hard, and it’s never coincided with going out in public before. Well, it’s a small thing, not a mortal sin, but people can’t and shouldn’t have to tolerate it. The simplest thing that can—and should—happen is a remark like, “You should wash your clothes more often; it’s unbearable,” or something along those lines. I’m sure the optimal way to deliver such reprimands has already been studied and described—I just don’t know it. But that’s not the point. The point is that this person has been, in a way, shamed—not with malice, but with the desire to integrate them into the culture of the environment, to give them a signal that, if correctly interpreted, will allow them to be accepted into the group. Is this shame? Yes. Is it bad? Not at all. How else could you make a person understand their place without hurting their feelings? And should you even try? A direct attack on their person is not the same thing.
+
+It’s undeniably unpleasant to hear such things. If someone educated or more skilled in writing sees my notes, I’ll feel just as ashamed as the “unwashed” person. But what then—not write? Not listen to criticism, not improve my literacy, not shed the bookishness and forced literariness? But that’s hard; it requires effort—mental, yes, but even more so emotional. These days, it’s far more emotional than mental.
+
+Because here’s what’s happening with such environments now. Take an unfortunate child who had bad luck with parents—for example—they didn’t get the right upbringing at home, end up among peers, can’t speak properly, stares at the floor, trembles, slouches, voice quiet and garbled. The peers aren’t even laughing at them yet, but they notice—through a joke or a nickname—that you can’t make out a single word—general laughter—so what will the child do? Note, I’m not talking about bullying, not about torment, though children in their naivety can be downright cruel. What will the child do now? Take offense, retreat into their phone, hide. I’m not defending the children here, but does that mean we should side with the offended child and justify their withdrawal when nothing even happened yet? They’ll grow up, enter the “general” internet, and all social networks will adjust to their needs, their reactions, whatever hurts and charges them most negatively. And since they’ve already rejected real society, the regulator becomes a substitute society—one that doesn’t exist in real life but still performs some functions, still exerts influence.
+
+What will become of you—of you, dear and rare reader—if you go through life without ever facing your shame, if instead you seek and easily find (you don’t even have to look; it’s all right there in your face from the first seconds in your feed) consolation, blame-shifting, even the romanticization of misfortune—the most pleasant and, at first glance, harmless thing (oh, more on that another time). If you never learned to interact with people, if you’re so poor and unfortunate, well, then it’s society’s fault. Blame the environment, and the more it hurts, the harder you blame, until it hardens into bitterness. You’re no fool, no worthless creature—you know you’ve lied, that you’re already a scoundrel, but life isn’t set up to go through shame—it’s scarier, heavier. So if you’re a scoundrel, blame someone else, frame it so it’s revealed that the rest of society is even worse.
+
+“So much text, and we’ve arrived at the same old thing! This is all well-known.” Well, so what? Should I not talk about it? It’s easy to accuse these unfortunate people—and yes, I say they are unfortunate—but are we ourselves clean? I’ve already said, and I hope you agree, that this type is entirely systemic, and the processes that led to it are now utterly fundamental, society-shaping.
+
+“So you’re blaming the environment?” No! If the environment is solely to blame (or its absence in shaping and upbringing), then there can be no guilt. But guilt exists, and understanding doesn’t mean excusing.
+
+> I only timidly dare to declare that evil should still be called evil, no matter the humanity, and not exalted almost to the level of heroism.
+
+> _A Writer’s Diary, 1867. May. IV Mr. Defender and Kairova; Fyodor Dostoevsky_
+
+And yet, they do exalt it! They justify murders, rejoice, even celebrate.
+
+“What, is the author trying to convince me to become a monk and meekly accept and forgive everyone as they are, no matter how vile?” What is this—I can’t make a single concrete statement without endless misunderstandings and counter-accusations flashing before my eyes.
+
+No! Please, dear reader, look into yourself, try to see this very false shame and baseness, and help yourself. Help whomever you can, help those dear to you.
+
+Because in the end, all this baseness arises in a healthy person to compensate for the absence of universal human love. And if you don’t reach out to people yourself, if you don’t learn to love them despite obstacles and difficulties, if you don’t face your own shame, then you’ll never be able to love people. “And if you can’t love, then demand it”—that’s what this baseness says! And here, no one walks away clean, because there’s no saint who’s never demanded love first. But who will give first if everyone’s demanding and everyone’s deprived, if everyone’s traumatized, if everyone’s afraid of their shame?

content/on-entitlement-and-expectations.ru.md

@@ -0,0 +1,37 @@
++++
+date = '2025-08-05T20:36:46-04:00'
+title = 'О притязаниях и ожиданиях'
++++
+Развивая тему малодушия, крайне сложно избежать двух вещей: впадения в банальности и прямых обвинений. Сейчас о чём ни подумаешь, кажется, что на всё уже свой ярлык, всему своё конечное слово, и никак идею не развить, не сказать ничего нового, и всё — банальщина или вздор, и, мол, у меня картинка смешнее твоей, значит, я прав.
+
+И да, да — только сам сказал про обвинения, и уже с первого же абзаца обвиняю! Конечно, спор в интернете — пустая трата времени; об этом ленивый только не высказался. Это очевидно всем — и участвующим, и обличающим, — что всё это просто для каких-то странных и совсем не к месту потребностей, для реакции, чтобы разозлиться и принять участие. Но что ж с того? Решена ли проблема? Можем ли мы разойтись с спокойной душой, бросив это обвинение во всех людей вообще, как какой-то камень?
+
+Впал в банальность и обвинил. Вот и заметка готова. Но с чем мы уйдём отсюда? С чем я уйду отсюда после таких заявлений? Все виноваты, а я понимаю, а потому не виноват? На подсознательном уровне, где-то там, ведь мы понимаем, что, будь каждый немного лучше, все были бы лучше. А потому вот здесь я остановлюсь и попробую навести воды.
+
+Инсценирую ситуацию из нашей самой настоящей повседневной жизни: вот есть парень, обычный самый парень, «ни рыба ни мясо», ничего особенно за 30 лет своей жизни не сделал, за идею не страдал, работал где придётся. Девушки у него нет, но при этом он считает, что каждая встречная с ним флиртует или должна флиртовать, а если нет — значит, она истеричка или ещё что похуже. И не дай Бог эта девушка застряла в его обществе — ну, на работе, например. Совсем не сложно представить, как он начнёт тихонько пить её кровь, изо дня в день тычками, инфантильной манипуляцией, как бы случайными публичными заявлениями: «Она меня за что-то ненавидит», — и даже провокациями.
+
+Сейчас перечитываю и понимаю, что написал неумело, смешно и глупо. Но надеюсь, что в этом безграмотном описании с претензией на литературность вы уловили ту самую черточку современности, без которой продолжать этот разговор нельзя. Простите мне графоманство и слушайте же дальше.
+
+Прежде чем мы дружно обвиним и без того очевидно и прямо виноватого, я спрошу: а почему так? Каким образом в самом обычном человеке пропадает чувство дозволенного, чувство «реальности», что такое для него стыд? Ведь речь же не просто о каком-то конкретном человеке, а речь о типе вообще, о самом современном проявлении современности! «Стыд» — это мне слово хорошо пришло. Зачем стыд? Не просто же так стыд вообще дан человеку. Ведь если вообразить общество добропорядочных людей, нечто близкое к идеальному, как в какой-нибудь утопии, — вообразить, как в этом обществе внезапно появляется новое лицо, совсем не плохое само по себе, но нечистоплотное. Просто в качестве примера! Представим, что это самое лицо уверено непоколебимо, что может в жаркую погоду носить одну и ту же футболку неделями без стирки, потому что привыкнуть к своему собственному запаху несложно, и как-то хозяйственно или в быту ни разу не совпало выйти таким образом в люди. Что ж, это пустяк, а не смертный грех, но и люди терпеть это не могут и не обязаны. Самое простое, что может и даже должно случиться, — это обыкновенное замечание в духе: «Ты бы стирал одежду чаще, а то невозможно», ну или что-то в этом роде. Уверен, самый оптимальный способ давать подобные выговоры уже изучен и описан, а я просто не знаю. Но это не суть, а суть — лицо это как бы пристыдили, но без злобы, а именно с желанием встроить его в культуру среды, дать ему сигнал, правильно интерпретируя который, можно быть принятым в окружение. Стыд ли это? Да. Плохо ли это? Совершенно нет. Ведь как это можно сделать без стыда? Как можно дать человеку понять его положение, чтобы ещё и не задеть его чувства? Да и нужно ли? Прямая атака на личность — это совсем не то же самое.
+
+Несомненно, неприятно слышать такое. Если кто с образованием или более способный к письму увидит мои записи, мне будет стыдно так же, как и «немытому». Но что ж, не писать? Не слушать критику, не улучшать грамотность, не избавляться от книжности и напускной литературности? Но это тяжело, требует усилий — как умственных, так и душевных. А в наши дни, скорее, в гораздо большей степени душевных, чем умственных.
+
+Ведь что сейчас происходит с подобной средой? Вот взять несчастного ребёнка, которому не повезло с родителями, — например, — не получил он дома нужного воспитания, попадает в среду сверстников, говорить не умеет, смотрит в пол, дрожит, сутулится, голос тихий, скомканный. Сверстники даже не смеются над ним ещё, а как бы замечают посредством шутки или прозвища, что никак не разобрать ни слова, — тут всеобщий смех, — так что ж сделает ребёнок? Прошу заметить, я не о травле говорю, не об издевательстве, хотя дети в наивности своей могут быть слишком даже жестоки. Что ж, ребёнок сейчас сделает? Обидится, уйдёт в телефон, спрячется. Я не защищаю в данном случае детей, но неужели из-за этого соглашаться с обиженным ребёнком и оправдывать затворничество, когда ничего ещё даже не произошло? Ведь он подрастёт, выйдет в «общий» интернет, по алгоритмам все сети подстроятся под его потребности, под его реакции, что сильнее всего для него наболело и негативно заряжает. А раз он уже отказался от общества настоящего, значит, регулятором может стать общество замещающее, то есть как бы в жизни не существующее, но всё равно выполняющее часть функций, всё ещё влияющее.
+
+Что же станет с вами — с тобой, дорогой и редкий читатель, — если пройдёте вы всю жизнь, ни разу не посмотрев в глаза своему стыду, если вместо этого вы ищете и запросто находите (тут даже искать не надо, всё уже в лицо напрямую с первых секунд в ленте) утешение, смещение вины, даже романтизацию несчастья — это самое приятное и самое на первый взгляд безобидное (ох, именно об этом в другой раз). Ведь если общаться с людьми не научился, если сам такой бедный, так это ведь общество виновато. Обвини среду, а чем сильнее наболеет, обвини сильнее, до ожесточения. Ведь не дурак же сам, не ничтожество, сам ведь понимаешь, что заврался, что уже подлец, да не устроена так жизнь, чтобы пройти через стыд — страшнее, тяжелее; так раз сам подлец — обвини другого, подставь так, чтобы вскрылось, как остальные в обществе и того хуже.
+
+«Сколько текста, а пришли к старому! Это всё известно», — ну так и что, не говорить мне об этом, что ли? Обвинить этих несчастных легко — а я говорю, что они несчастны, — но чисты ли мы сами? Ведь сказал я уже, и вы, надеюсь, согласились, что тип этот совсем даже системный, а процессы, к нему приведшие, сейчас являются совершенно фундаментальными и обществоформирующими.
+
+«То есть вы обвиняете среду?» — нет! Если среда одна виновата (или её воспитательно-формирующее отсутствие), так значит, и вины быть не может. Но вина есть, и понять — не значит оправдать.
+
+> Я только робко осмеливаюсь заявить, что зло надо было всё-таки назвать злом, несмотря ни на какую гуманность, а не возносить почти что до подвига.
+
+> _Дневник писателя, 1867 г. Май. IV Г-н защитник и Каирова; Ф. М. Достоевский_
+
+А ведь возносят! И убийства оправдывают, и радуются, и даже празднуют.
+
+«Что же, автор этот пытается убедить меня постричься, как бы в монахи, и безропотно принимать и прощать всех, как они есть, как бы мерзки они ни были?» — да что же это такое, никак не могу ни одного конкретного заявления сделать, так чтобы не представились перед глазами бесконечные недопонимания и ответные обвинения.
+
+Нет! Пожалуйста, дорогой читатель, посмотри в себя, постарайся увидеть этот самый ложный стыд и подлость и помоги себе. Помоги кому можешь, помоги тем, кто дорог.
+
+Ведь в конечном счёте все эти подлости в здоровом человеке появляются, чтобы компенсировать отсутствие общечеловеческой любви. А если не выходить самому к людям, если не научиться любить их через препятствия и сложности, если не встречать свой собственный стыд, то и людей никак любить не выйдет. «А раз любить сам не можешь, так требуй», — вот что говорит эта подлость! А здесь никто не уйдёт чистым, ведь нет такого святого, кто ни разу бы не требовал вперёд. Но кто же даст первый, если все требуют и все обделены, если у всех травма, если все боятся своего стыда?..